КРЯЧКОВ А.Э.

                                                                                             Август 2020 

СУМАСШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ 7 Пандемия, вампиры, апокалипсис, Армагеддон                                                                      (фантасмагория)

 Прошло два месяца, как отменили самоизоляцию, но на душе, так же, как и на улице, было тошно и противно. Проснувшись около шести утра, я лениво потянулся, встал и побрел в ванную комнату. Не сочтите это как что-то неприличное, но я привык мочиться в раковину (это намного удобнее, чем каждый раз целиться в унитаз). Между прочим, многим известным ученым умывальник устанавливали в кабинете несколько ниже пояса для того, чтобы они не утруждали себя беготней в отхожее место, а занимались своим любимым делом. Но это всё лирика… Когда я поднял взгляд и решил взглянуть на   свою помятую, спросонья, физиономию, то, кроме отражения дверного проема, в зеркале я ничего не увидел. Ощущение было не из приятных, сродни тому, если бы вы хотели почувствовать свою руку, ногу или голову, а ощущали бы только пустоту. От неожиданности сонливость мгновенно улетучилась, я начал осматривать свои руки и себя ощупывать — всё было на своих местах, но паника от того, что меня нет в отражении, вызвала такой ужас, что меня бросило в пот. 

Голос за дверью меня несколько успокоил и привел в чувства.

-Ну хватит! Открывай и выходи, есть о чём поговорить, — в коридорчике перед ванной комнатой стояло мое отражение, — не забудь почистить зубы, а то у меня из-за тебя во рту, как кошки нагадили. — Мы прошли на кухню. — Давненько я тебя не видел, про самоизоляцию тебя не спрашиваю, ты и так в ней двадцать лет сидишь, — мой учитель усмехнулся, — Давай, для начала, по кофеечку, коньяк и сигары оставим на потом. Наворотил ты дел, теперь будем пытаться расставить всё по полочкам, — куратор подсел к столу и потянулся. — Что такая рожа кислая? Вроде бы должен радоваться — столько событий, такая движуха — его лицо перекосила кривая улыбка.

• Ты вари кофе, а я начну потихонечку излагать… Год-два назад тебя понесло в параллельные миры, тебя предупреждали, что дело это, конечно, интересное, но может быть и чревато. Ты зацепился за энергию параллельного мира, не вдаваясь в её физику, воспринимая её в цветовой гамме. Ты начал таскать эти краски в ваш материальный мир и испытывать их на людях. Потом тебе это надоело, ты начал людей воспринимать как рыбок, а мир — как большой аквариум, и этот аквариум ты начал заполнять чужеродными красками. И не смотри на меня, как нашкодивший ребёнок! То, что ты совершил, происходило и будет происходить, в этом нет ничего ни хорошего, ни плохого. Давай, наливай кофе и принеси что-нибудь сладкое, а то с утра хочется немножко простимулировать работу мозга, — учитель взглядом подтолкнул меня к плите. Я разлил по чашкам кофе, достал шоколад, зефир, конфеты, и в тоске, сел на своё место.
• А теперь разберем произошедшее, — Серафим отпил глоток кофе и закусил шоколадом, — энергия параллельного мира послужила катализатором для всех тех процессов, которые ты видишь последний год: погодные аномалии, экономический кризис, пандемия, политический кризис.

Если честно, давненько не было такого дурдома! Кстати, у тебя неплохой шоколад и кофе, — куратор подмигнул. Я тяжело вздохнул. 

• С погодными аномалиями понятно — ты играл со временем, как с оружием Богов. С экономическим кризисом —  тоже понятно, после того, как ты переставил точку сборки в СанктПетербурге, Россия развернулась на Восток, и противостояние между Востоком и Западом усилилось. С пандемией — тоже всё ясно, нагнетание обстановки приводит к тому, что должен появиться следующий этап: либо война, либо болезнь. В сценарии событий нет ничего нового, от этого становится грустно и хочется надраться, — учитель рассмеялся. — Когда ты добавлял энергию параллельного мира в аквариум, я вспоминал как ты любил пить виски с молоком — для тебя это было хорошо, а многие другие страдали от диареи. И раз уж пошла речь об алкоголе, неси коньяк и сигары, они в коридоре на тумбочке.

Выпили, не чокаясь, закурили, — До какой степени ты был смешон, когда, посмотрев Варкрафт, ты всем рассказывал про «скверну», как про энергию из параллельного мира. По большому счёту, ты в чём-то был прав, но это было сродни тому, как, если бы ты рассказывал, что делаешь клизмы с желудочным содержимым для улучшения здоровья, — дым от сигары моего оппонента заполнил всю кухню.

• На твою лень ничто не может повлиять, даже пандемия, — струя дыма ударила мне в лицо, — за время самоизоляции мог бы книжки почитать, помотаться по Зазеркалью — навестить наших друзей. Твои спонтанные эксперименты над судьбами мира делают тебя похожим на «чокнутого профессора». Навестил бы Сведенборга, почитал бы его   “Апокалипсис открытый» — нашёл бы много полезного для себя. Из года в год одно и тоже: вроде бы умный человек, а поступаешь, как последний идиот, — учитель подлил себе коньяк и со вздохом выпил, — скажи спасибо что терпение моё безгранично, иначе превратил   бы тебя в жабу и отправил бы на дальние болота, — взгляд его был крайне холоден.
• Взял бы хоть немного напряг извилины, задумался бы на тему —  почему наши друзья старались написать свои «откровения — апокалипсисы». Почему они написаны так сложно? Сведенборг, между прочим, об этом хорошо писал. В частности, о том, что духовный язык дано понять лишь единицам, но пытаться донести до основной массы людей духовные знания необходимо. Это сродни тому, как ребёнку объяснять языком квантовой физики почему существуют разные цвета. Нужно максимально упростить и дать понять, что хорошо, а что плохо, — Серафим посмотрел на бокал с коньяком, — вот, например, как понять — какой это коньяк? Только, попробовав, человек может его оценить, и то, что для одного благо, для другого — зло. Если основная масса людей обладает только конкретным мышлением, а духовный язык конкретики не терпит, приходится всё трактовать, либо давать людям испытывать все на своей шкуре. Короче, решай сам, мы может рвануть к Сведенборгу, а можем переместиться немножко в прошлое, когда не было этой заразы и посидеть, как обычно, на побережье, — я задумался… — Скучный ты и душно у тебя! Хоть квартира проветрится, когда будем отсутствовать.
• Пока ты раздумываешь, поделюсь своими мыслями. Посмотрел я, как чествуют

равноапостольного князя Владимира, и вот что мне пришло в голову: как было бы забавно, если бы коммунисты вместо того чтобы создавать “ свою конфессию”, соединили бы марксистсколенинскую философию и православие, и секретари райкомов партии заменили бы митрополитов, то скорее всего Ленин и Сталин были бы канонизированы. Но это я так, отвлекся… Получается, что конкретные дела никакого значения не имеют, главное — твои «деяния». Будь ты хоть последней сволочью в глазах людей, но, если ты выполнил свое предназначение, церковь, ради своей выгоды, причислит тебя к лику святых.

• Ну да ладно, Бог с ним, это всё мои размышлизмы — учитель хрустнул костяшками пальцев, — по твоей физиономии, я вижу, что к Эммануилу ты не хочешь, хотя, между прочим, у него хорошая кухня. Поэтому, давай переместимся куда-нибудь на мой выбор, — улыбка на лице куратора не предвещала ничего хорошего.

Как обычно, практически сразу, мы оказались на веранде рыбного ресторанчика. Вечер, закат, тёплое лето, веранда над берегом моря, отсутствие посетителей, приятная музыка, стол полный морепродуктов и вина, что еще надо для приятного времяпрепровождения?

• Я думал пригласить всех наших друзей, уж тема больно интересная, но они отказались. Сказали, что «мозговой штурм» здесь ни к чему, а,  наоборот, надо с чувством, с толком посмаковать над данной ситуацией. Так что, милый друг, мы будем с тобой в уединении, где нет людей и пандемии, где можно на какое-то время оторваться от бытовухи, где можно подышать свежим воздухом и не думать о том беспорядке, который ты устраиваешь у себя в квартире, да и во всем мире — учитель разлил вино по бокалам и уютно устроился в широком кресле. Я скромно присоединился. — Тебе все передавали приветы и Сведенборг, кстати, тоже. Я, между прочим, как и ты, с трудом переношу его манеру изложения — повторять одно и тоже, но по-разному. Такое впечатление, что он ввинчивает тебе в голову мысли, как шурупы. Я понимаю, что эта академическая манера нужна для преподавания идиотам, и, в принципе, не возражаю, но в приятной компании хочется расслабиться. Так что, если честно, я тоже доволен, что мы будем с тобой тет-а-тет. Мне так больше достанется омаров и икры, — Серафим подмигнул мне, намазывая на французский багет сливочное масло. Следующим его движением было перемещение, поближе к своей тарелке, креманок с чёрной и красной икрой.

    -Давай, налегай, — куратор гостеприимно окинул взглядом стол, — хотя, я и сказал, что Сведенборг — зануда, я ведь по сути такой же, с тобой по-другому нельзя. Ну, да ладно, давай продолжим! Возвращаясь к цепочке событий, мы постараемся с тобой прийти к решению системной задачи, которая перед нами возникла. Люди не умеют жить в мире причин и не хотят понимать знаки. При любом нарушении баланса человек сразу получает подсказку, но проходит мимо, считая происходящее случайным. И, в конечном итоге, наступает момент, когда нарушение равновесия приводит к необходимости вмешательства извне, будь это через тебя или через когото другого. Начиная с природных катаклизмов и кончая  — пандемией, всё это укладывается в идею Фридриха Ницше «подтолкни падающего», — пока он говорил, я с аппетитом уплетал крабов, — и с человечеством начинают происходить классические этапы выхода из проблем (отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие). Ваши психологи это неплохо описали, но самое противное, что это происходит из столетия в столетие и человечество ничему не учится. Можно сколько угодно бороться с коронавирусом, но самое главное осознать причины его появления. Достаточно примера «испанки» в 20 веке, чтобы понять, что, как бы они с ней ни боролись, это не дало никакого эффекта, она как появилась из ниоткуда, так и ушла в никуда, унося за собой миллионы жизней, — мой визави, нехотя, начал поглощать устрицы.

• Нынешняя ситуация, на мой взгляд, намного интереснее. Ты не задумывался, почему вирус появился ни от коров или рыб, а именно от летучих мышей? — Он хитро посмотрел на меня, — пусть это будет казаться бредом больного воображения, но посмотри на это образно-ассоциативно, как на некий фильм ужасов про вампиров. Я не буду останавливаться на западных легендах, но в восточных — вампиры — это бездушные объекты, питающиеся чужой энергией. Если мы предположим, что человек, заразившийся коронавирусом, превращается в вампира? — Серафим подмигнул, — хорош ты был, когда не увидел своё отражение в зеркале. Ты превратился в ходячий страх, всё что ты знал о вурдалаках, мгновенно всплыло у тебя в голове. Надо отметить, образ вампира сегодня стал популярен. После обилия фильмов и книг, вампиры стали одной из составляющей нашего существования. Многие мечтают о вечной жизни именно в таком её проявлении. Ты, наверное, натыкался в интернете во время пандемии на то количество чёрных месс, которое начало происходить в мире, — куратор прервался, выпил вина и закурил.
• Это же здорово, когда у человека нет знаний, а есть только догадки! Мы же можем предположить, что вирус существовал на Земле веками и повсеместно, находясь в латентном состоянии, периодически меняя ДНК человека, но это были лишь эпизоды. Энергией параллельного мира ты пробудил вирус, он начал делать свое дело и на планете появилась группа людей, заражённых коронавирусом. Чем больше их становится, тем спокойнее отношение к пандемии. Речь уже идет о том, что все должны переболеть, чтобы появился нестерильный иммунитет. Другими словами, чтобы все стали упырями. Народ радуется жизни — началось принятие проблемы. Все чаще речь поднимается о медицинском паспорте, как о документе, в котором будет отметка — был ты заражён или нет (вурдалак ты или человек старой формации).
• Пойдем дальше, — учитель встал и подошел к перилам веранды, — какая же всё-таки здесь благодать, мысли не возникает, что за пределами этого ресторана происходит черт знает что. Извини отвлёкся, — моё отражение развернулось ко мне лицом, — самое забавное, что на Востоке, где всё началось, количество заражённых и умерших значительно ниже, чем на Западе, то есть, как бы это неприлично не звучало, но удар пришелся по “ж*** мира”. В моих словах нет никакой конкретики, это просто мои мысли вслух, — Серафим глубоко вздохнул. — Не стоит забывать, что наши вурдалаки питаются человеческой энергией, а значит тема пандемии им становится уже не интересна — количество вампиров и так увеличивается, значит нужна новая страшилка, и, соответственно, в новом и старом свете начинаются расовые конфликты, которые переворачивают старые устои с ног на голову.  

 Куратор, мельком, окинул взглядом наш рыбный стол и продолжил: — Ты обращал внимание, что есть люди, которые любят филе, а есть те, которые норовят поковыряться в костях: им нравится не столько вкус продукта — их привлекает сам процесс его утилизации. Поэтому хранители не могут ходить в белых перчатках, они должны чувствовать, понимать и нести ответственность за все происходящее, как бы высокопарно это не звучало. Давай, наливай и выпьем за невинно загубленные души, их жизни являются неизбежной платой человечества. 

Мы выпили и посидели немного молча. Мне показалось, что Серафим хочет закончить беседу: — Ты что, решил, что мы перекусили и на этом всё? — Он в очередной раз раскурил сигару, — если бы всё было бы так просто… Всё происходящее не приводит к решению проблемы нарушенного баланса, нагнетание политических кризисов и конфликтов ситуацию только усугубляет. И поэтому тут мы плавно переходим с тобой к теме апокалипсисов.

Мы будем расценивать их, не как «страшилки», а как «Откровения» наших друзей. Мы говорили с тобой о том, что Сведенборг делил язык на духовный, или божественный, и материальный (обыденный). И все твои сотоварищи, оказываясь в Зазеркалье, мотались в прошлое и будущее, получали информацию и хотели донести ее до людей. Но, к сожалению, а может быть и к счастью, в головах у людей стоят разные приемники – у кого-то аналоговые, у кого-то  цифровые. Декодеры у всех разные, — усмехнулся учитель, — а, соответственно, в лучшем случае 1% людей поймет, что хотел донести Иоанн Богослов, Конфуций или Сведенборг. Даже при всех попытках Эммануила упростить и перетрактовать, у него получилось только усложнить. Мы уже говорили о том, что нельзя ассоциативный язык опустить до конкретного. Это равносильно тому, как картины известных живописцев пытаться оценивать стоимостью красок и полотна. Непонимание есть и будет, но в этом и состоит вся прелесть игры. Тебе же интересно дрессировать своего кота и думать, что он тебя понимает, или считать, что его любовь является бескорыстной. Хотя, на самом деле, ты лишь используешь его пищевой инстинкт. Так и авторы Откровений надеялись, что люди их поймут. Конфуций когда-то хорошо сказал, что автор Книги Перемен  сначала сделал ее настолько простой, что люди начали обманывать, тогда он сделал ее  настолько сложной, что люди запутались, — Серафим закурил. —  Ну, неужели это не прекрасно?

• Итак, раз уж ты начал постигать божественный язык, — от слов куратора я смущённо схватился за бокал с вином, — давай, потихонечку, начнем разбираться в апокалипсисах. Возьмем, к примеру, Книгу Перемен. По сути, она является базовым руководством по системному анализу. Использование двоичного кода для оценки устойчивости систем — лишь одно это является невероятным прогрессом для периода доконфуцианской эпохи. Я уж не говорю о том, насколько она разнообразила возможности гадалок и предсказателей: от простого «орел и решка» к использованию гексаграмм, — учитель раскурил сигару и подмигнул. — Это же забавно наблюдать со стороны за тем, как люди (в основной массе) слушали бы историю про лису, которая бежала за жирным селезнем, но намочила хвост и не смогла поймать такую вкусную птицу, а в результате умер лисенок, потому что не было еды. А мать могла бы почуять хромого зайца, поймать его и пищи бы хватило на всё лисью семью.  И что на это скажет человек с конкретным мышлением? » И чё? Сама дура», — Серафим в очередной раз вздохнул. — Вот тебе и динамическое равновесие, и баланс, и системный анализ.
• А хочешь посмеяться? У этой истории существует масса трактовок: например, лиса была жадной и погналась за жирным куском; лиса ослабела после родов и была не готова к охоте; лиса была глупая и не просчитала маршрут. Кастанеда бы сказал, что не пришло ещё время селезня и зайца, а для лисёнка пришло время умирать. Иван Андреевич Крылов написал басню о том, как лиса нагуляла лисёнка и вообще не собиралась его кормить, потому что он ей был не нужен, но в результате своей разгульной жизни она потеряла все свои силы и её застрелили на охоте. А кто-то может предположить, что селезень отвлек лису от раненого зайца, так как они были любовники, и добавит межрасовый и гомосексуальный окрасы. Короче, исходя из принципа бритвы Оккама, конкретный человек прав: «сама дура» — мой оппонент снова улыбнулся.
• Я надеюсь, ты понял, что всё последнее, что я нёс, является демагогией и опошлить можно всё, поэтому не надо метать бисер перед свиньями, апокалипсисы, всё-таки, литература для служебного пользования, для тех, кто знает божественный язык, либо стремится им овладеть. Это так, отступление, промежду прочим, об этом я говорил Эммануилу, когда он писал «Апокалипсис открытый», и в назидание тебе — гордыня — плохой советчик, можно в ряде случаев стать посмешищем. Давай, наливай, —  Серафим похлопал меня по плечу.
• Я бы, на твоём месте, как-нибудь смотался к Конфуцию, он много времени уделил Книге Перемен. С ним есть о чём поговорить, а про его такт, как проявление чувства баланса, я вообще молчу. Но тебе дураку, что говори, что не говори, пока за руку не отведешь —  толку никакого, — взгляд, брошенный на меня, был крайне неприятен. Я промолчал, оправдываться было бессмысленно.
• Теперь давай обсудим Апокалипсис от Иоанна Богослова. Это ещё одно из базовых пособий по системному анализу. В нём даны основные принципы поведения систем в условиях нарушенного динамического равновесия. Для того чтобы тебе было яснее, воспользуемся твоими медицинскими знаниями. Существуют четыре общеизвестных признака воспаления: боль, отек, краснота, жар, иногда добавляют нарушение функции. А в Апокалипсисе существуют четыре всадника: болезнь, голод, война и смерть. Если включить своё воображение, то можно провести несложные параллели. Я не буду вдаваться в подробности, но боль — это болезнь, краснота и отек — это голод, жар — это война и, наконец, нарушение функции — это смерть, — глаза Серафима подобрели. — Давай-ка отведаем устриц с вином, чтобы нас все эти беды не коснулись, —  он разлил вино по бокалам и пододвинул ко мне блюдо с дарами моря. 
• Конечно, конкретный человек начнёт сразу спорить о том, что существуют разные виды воспаления: серозное, гнойное, асептическое и др., некоторые виды протекают без покраснения, а некоторые без повышения температуры, но всё это не имеет принципиального значения. Это вопросы тактические, на них отвечают конкретные дисциплины и науки. У хранителей и, в частности, у философии задачи другие — стратегические: найти общее, разобраться в причинах. Возьми, к примеру, любую материальную систему или объект. В этом мире всё конечно, есть периоды становления, расцвета и угасания (когда уменьшается запас прочности и силы теряются). Для последнего, опять же, характерны четыре признака: деформация, сопротивление, распад и гибель. Всё те же всадники: болезнь, голод, война, смерть. Все эти признаки нужны лишь для одного — не допустить или отсрочить непоправимое. Любой процесс можно сделать обратимым, если не пройдена точка невозврата, — учитель откинулся на спинку кресла, хрустнул костяшками пальцев и промолвил: — Как же это всё занудно.
• Ты, как врач, должен отлично понимать в каком состоянии находился Иоанн Богослов, как провидец. Он знал больше и видел дальше, но как мотивировать людей к осознанию? — Серафим на мгновение задумался, — скорее всего, это бессмысленно, и ты это отлично сознаешь.

Апокалипсис, в большей степени, превратился в произведение искусства с элементами ужастика. Люди пугаются, но делают вид, что это их не касается. 

• Хранитель, по сути, тот же врач, но одно дело — когда ты должен решать вопросы эвакуации с поля боя и, в первую очередь, нужно спасать легко раненых, потому что они могут продолжить боевые действия.  И другое дело — когда перед тобой терминальный больной и тебе нужно решать его судьбу.  Будет ли он жить, останется ли инвалидом или дать возможность ему умереть? Как понять, когда, как говорится, ситуацию нужно отпустить?
• Давай, я дам тебе ситуационную задачку: реанимация, лежит старушка 89 лет, все диагнозы перечислять не буду, скажу лишь одно — она нафарширована трубками по полной программе: катетер мочевого пузыря, газоотводная трубка, дренаж желчного пузыря, трубка для парентерального питания, капельница, подача кислорода. И эта бабулечка выдаёт остановку дыхания. Дети кричат: “ Спасите, помогите! У нас есть деньги, сделайте что-нибудь”! Ты проводишь реанимационные мероприятия и интубируешь пациентку. Ответь на вопрос: — Кто ты, спаситель или сволочь? — Серафим закурил, встал и прошелся по веранде, — я думаю, от таких вопросов обычному человеку становится не  по  себе, а ты хранитель, тебе нужно принимать решения другого масштаба.

От услышанного у меня, непроизвольно, навернулись слёзы.

• Выпей, станет полегче, — учитель протянул мне бокал с коньяком, — на самом деле, в глубине души, все всё знают, но каждый играет в свою игру. Здесь нет решения хорошего или плохого, важно качественно сыграть свою роль — результат все равно будет один. Решения, которые ты должен принимать, не должны основываться на эмоциях. Для тебя существует только интуиция и предвидение, ну и самое главное —  ответственность, — куратор прищурил глаз и подмигнул.
• Уже не первый раз, общаясь с тобой, у меня возникает ощущение дежавю. Мне интересно, всё, что я тебе рассказываю, я вытаскиваю из своей головы или из твоей, или из общения с другими? У тебя не возникало ощущение, что я браузер, а Зазеркалье — глобальная информационная сеть? — Куратор хитро посмотрел на меня, — вижу, что возникало, но это очень упрощенное представление о мироздании, оно соответствует твоему уровню восприятия. Самое главное, чтобы ты понимал разницу между информационным проявлением всего сущего и воплощением всего сущего. К чему я всё это говорю: любое Откровение — это информация, хуже, когда она начинает проявляться и воплощаться в жизнь. Помнишь, когда-то Кастанеда хорошо разделил понятия: сон, сновиде’ние, снови’дение и видение. Сон — это когда ты зритель и смотришь кино. Сновиде’ние — это когда ты актер и режиссер, и принимаешь участие в этом, но ты спишь. Снови’дение это когда вышесказанное происходит в твоём сознании, но ты не спишь. А, видение — это когда ты своё снови’дение воплотил в жизнь или оно осуществилось без твоей воли. Откровения — это снови’дения пророков. Ты на себя взял задачку посложнее — ты свои снови’дения начал превращать в видения. Кто-то может сказать, что это круто. Но цена крутизны — ее ответственность, — Серафим тяжело вздохнул, — извини, но таково бремя хранителей. 
• Давай-ка, немножко отвлечемся и продолжим трапезу, — наша веранда превратилась в кабинет японского ресторана. Стол был уже накрыт, — я думаю, стоит выпить саке, прежде чем ты получишь удовольствие от приготовленных блюд.

Мы выпили, а с первыми кусочками пищи я почувствовал легкое онемение во рту и некоторую эйфорию, небольшую слабость и затуманенность.

• Ну как? Я думаю, раньше ты этого не ел, — учитель улыбнулся, — это рыбка фугу, приготовленная профессиональным поваром. Я напрягся.
• Тебе понравилась вся гамма ощущений, которую ты испытываешь? — учитель продолжал с аппетитом уплетать закуски на столе, — вся прелесть рыбки фугу в tetrodotoxin-е, смертельном яде, вызывающем остановку дыхания. Но умение правильно приготовить придает еде легкий наркотический эффект. На мой взгляд, очень симпатичная игра: директор ресторана, отвечающий за работу повара; повар, несущий ответственность за жизнь клиента; клиент, принявший эту ответственность; и люди вне ресторана — зрители, раздираемые желанием сыграть или не сыграть в эту игру. Это маленькая модель картины жизни, в которой я — директор ресторана, а ты — повар, — Серафим выпил саке и предложил мне последовать его примеру.
• Все мои сегодняшние рассказы направлены только на одно — растопить твоё застывшее, как холодец, сознание, а то слово Армагеддон действует на людей, как рыбка фугу. В материальном мире не может победить ни добро, ни зло, иначе исчезнет дуальность. Исчезнет дуальность — исчезнет материальный мир, а это не входит в планы божественного провидения, — хитрая физиономия куратора позволила мне слегка расслабиться. 
• По твоему осоловелому взгляду видно, что ты со своими страхами справился, а значит перед тобой можно ставить более сложные задачки, — Серафим пытался сделать серьезное лицо, но улыбка не сходила с его губ. — Мы будем решать судьбу мира на примере банальной семейной истории.

Историю бытия старика со старухой, но без золотой рыбки. Старик ловит рыбу, медитирует у моря, денег в общем-то хватает. Старуха, как принято в сказках, вела себя как “кобыла”, деньги тратила только на себя любимую, другими словами —  растила себе свой “кардашьян”. И всё бы было ничего, но старуху перестала выдерживать кровать. На месте, где спала старуха, кровать сломалась и  проломила пол, в результате чего возникли проблемы с фундаментом, а дальше — с гидроизоляцией и электричеством. Старуха начала наезжать на старика, мол мало денег дает «старый таракан» на её «красоту», новую кровать, новый дом и вообще на новую жизнь. А тем временем в дом пробрались крысы, и летучие мыши принесли с собой какую-то заразу. Сначала заболел старик и чуть не умер, а затем и старуха стала чахнуть прямо на глазах, — учитель прервался, чтобы раскурить сигару. — Эта задачка для тебя, но ни как для врача, а как для человека, ответственного за данную семью. Разбей эту задачку по уровню проблем и попробуй найти пути их решения. Я надеюсь, ты уловил логику, что три всадника апокалипсиса налицо: жадность старухи, как голод; разруха в доме, как война; инфекция в доме, как болезнь. Тебе нужно будет решать: дождаться ли прихода четвертого всадника и обновить систему, или остановить его. Решение в твоих руках, — во взгляде серафима проглядывало одобрение. — Поставь себя на место старика: можно взять кредит и купить новую лодку, будет больше рыбы — будет больше денег, на них можно отремонтировать или построить новый дом, купить новую большую кровать, вылечить свою «кобылу с кардашьяном» и еще больше денег давать ей для отращивания ее задницы, но к чему это приведет? Я думаю, что всё повторится сначала, — учитель опрокинул стопку саке и выпустил кольцо дыма в виде сердечка. 

• Люди назвали бы это — истинной преданностью, любовью и стали бы петь старику дифирамбы, а я бы назвал это — соплежуйством. А можно сделать всё тоже самое, но поставив “старую клячу” на ноги, отправить её торговать рыбой в город, километров за пятнадцать от дома, но так, чтобы в доме всегда был порядок, готов обед и выполнен супружеский долг. На такой вариант толпа скажет, что это домострой и узурпаторство, — Серафим в очередной раз подмигнул, — а можно сделать проще, подождать, когда сдохнет старуха, построить новый дом, завести молодую покорную жену и нарожать детишек. Все варианты имеют право на жизнь и сказать, что какойнибудь из них лучше или хуже, будет неверно. Как поступить, как говорится в стихотворении, каждый выбирает по себе. Но ты хранитель. Твой выбор распространится не на эту убогую семью, а на всю вашу цивилизацию, — куратор в очередной раз налил нам японскую водку.
• Я надеюсь, ты понял, что совершенно бессмысленно ассоциировать старика и старуху с какиминибудь странами. У этой истории нет первопричины: может старик сам виноват, что распустил бабку; может бабка виновата, что села на шею старику. И искать эту чертову первопричину нет смысла, так же, как пытаться выяснить, что первично яйцо или курица. Поэтому сложность бытия заключается в том, что в жизни не существует однозначных решений, всегда нужно искать компромисс, — куратор с грустью посмотрел на меня, — но могу дать подсказку: в сказке о Василисе

Прекрасной собрана вся восточная и западная философия, глубинное понимание баланса систем, — на лице Серафима опять появилась улыбка. — Только представь, что глупый Иван Царевич и Кощей Бессмертный — это один человек, а лягушка и Василиса Прекрасная — другой человек. Дальше баланс: чем больше Василисы с её понтами, тем больше Кощея с его силой и могуществом, и когда он превращает эту стерву в домашнюю трудолюбивую лягушку, в нем сразу просыпается глупенький, но милый Иванушка. Эти превращения существуют непрерывно. И мечта Иванушки убить Кощея неосуществима, потому что, как только он его убивает, то тотчас превращается в него, — учитель встал чтобы размять ноги, напевая слова из песни «дорога без начала и конца». 

 Я сидел молча, не зная, что сказать. Учитель оценивающе на меня посмотрел: — Ладненько, хорошо отдохнули, пора и домой, — и мы тотчас оказались в моей квартире.

• Надеюсь, о чём думать и что делать, ты понял, — Серафим поставил на стол пакет с подарками из ресторана, — место Кощея, как я и обещал, до сих пор вакантно. Если хорошо справишься с задачей, тебя возьмут без испытательного срока, — куратор подмигнул, — давай не расслабляйся. Удачи!

Учитель исчез. Я подошел к зеркалу и в отражении увидел свою слегка опухшую физиономию. На душе стало легче, но что делать я не знал.  Я убрал продукты из пакета в холодильник, умылся.

• Лягу-ка я лучше спать, утро вечера мудренее, а дальше будь что будет….

                                                          Продолжение следует